«Тбилвино»: Государственные субсидии надо сводить к минимуму

винодельческий бизнес довольно рискованный, но только в том случае, если компании делают акцент на странах с повышенным риском – на России, Украине, и т.д., считает учредитель компании «Тбилвино» Георгием Маргвелашвили. Ниже предлагаем его интервью грузинскому "Коммерсанту"

Виноград для Грузии уже давно является чуть ли не политическим фактором. В какой дозе это можно сказать про виноделие?

В нашем бизнесе большое влияние имеет внешняя политика. Если принимать во внимание то, что грузинское вино в основном рассчитано на экспорт, то внешняя политика Грузии со странами, являющимися для нас стратегическими рынками, имеет принципиальное значение. Так что внешняя политика играет большую роль в развитии виноделия.

С этой точки зрения винодельческий бизнес довольно рискованный, но только в том случае, если компании делают акцент на странах с повышенным риском – на России, Украине, и т.д. К сожалению эта наша сегодняшняя реальность – примерно 70% винного экспорта Грузии идет как раз в страны с повышенным уровнем риска.

Это что касается внешней политики, а насколько вас касается внутренняя политика? Каковы риски связанные с внутренними делами?

Исходя из того, что государство более или менее чувствует социальную ответственность перед виноградарями, после 2006 года, когда было введено российское эмбарго, правительству приходится активно включаться в сбор и сбыт винограда. Какими средствами это делается – это другая, отдельная тема. Известно, что раньше методы были грубее чем сейчас, хотя при этом мы всегда пытались помочь государству со сбытом излишком винограда у населения.

В настоящее время мы бы хотели, чтоб государству не пришлось вмешиваться в эту ситуации. Наилучший вариант – это если винодельческие компании смогут обработать весь урожай винограда, так чтоб довольны были все – и виноградари и виноделы. Но это вряд ли получится до тех пор, пока есть излишек винограда.

Сейчас государство максимально пытается компенсировать крестьянам возможные потери так, чтоб не навредить виноделию. Сейчас сложно критиковать за это правительство, так как год за годом методы совершенствуются.

Параллельно субсидированию ведется ли работа на глобальную перспективу, кто-нибудь думает над тем, чтоб рано или поздно довести ситуацию до уровня, когда не потребуется вмешательство государства?

Одно дело – это наличие видения у государства, и совсем другое – какие процессы происходят в отрасли.

Конечно, у правительства есть большое желание, чтоб производители могли диверсифицировать экспорт, и много делается для популяризации грузинского вина на альтернативных рынках, в особенности тех, где нет больших политических рисков.

Что касается нашей компании, то мы не привязаны к одному-двум экспортными рынкам, и экспортируем вино в 30 стран.

В последнее время в Грузии увеличилось число небольших, почти семейных винодельческих компаний. Мы с ними не конкурируем, там как являемся крупным игроком и работаем на большие масштабы.

Мы также активно работаем над расширением площадей собственных виноградников, чтоб минимально зависеть от крестьян. Сегодня мы считаемся самым крупным в Грузии покупателем винограда, и самым большим экспортером вина.

Сейчас мы намерены постепенно снизить объемы закупок винограда на стороне и сделать акцент на собственных виноградниках.

Это создает проблемы у виноградарей, которым нужно сбыть свою продукцию. Поэтому сейчас им следует заниматься не только производством винограда, но и вина. Это самый лучший выход. Такие домашние вина имеют большой спрос на рынке.

2014 год был рекордным как для виноградарей, так и для виноделов. 2015 год – уже похуже. Можно ли сейчас делать выводы по поводу уходящего года?

Конечно, 2015 год невозможно сравнить с 2014-м. У меня нет статистических данных, но даже наша компания по результатам прошедших 9 месяцев отстает по экспорту на 50% в сравнении с 2014 годом. Не думаю, что до конца года ситуация радикально изменится.

С чем был связан бум 2014 года?

С открытием российского рынка. В 2014 году рынок насытился грузинским вином, а в конце года в России начался кризис, и спрос на дорогое вино, каковым является грузинское, значительно снизился. То же самое произошло и в Украине, Белоруссии, Азербайджане и Казахстане, которые также являются для нас важными рынками.

Что можно сказать о внутреннем рынке? Какое влияние на доходы оказала девальвация национальной валюты?

Исходя из того, что вино у нас в основном экспортный продукт, и продажи за рубежом снизились на 50%, то девальвация лари, которая составляет 40% привела к тому, что наши доходы в национальной валюте остались практически неизменными.

Конечно, нельзя сказать, что мы не несем убытки, но при этом особого падения у нас не было. К тому же наши продажи на грузинском рынке выросли на 15% - в значительной степени это связано с ростом туристического потока, так как туристы в Грузии в основном пьют вино. Так что нам даже не пришлось снижать цены для стимулирования продаж.

Девальвация курса лари оказалась довольно болезненной для бизнеса. Смогло ли правительство сделать максимум возможного для того, что с лари не произошло того, что произошло?
Трудно сейчас оценить действия правительства. То, что происходит с национальной валютой в основном связано с внешними факторами, и с лари случилось то же самое, что и со всеми остальными валютами в регионе. Возможно в случае более согласованных и конкретных действий со стороны правительства процесс девальвации мог быть более прогнозируемым и мягким, но сейчас это оценить очень трудно.

Насколько привлекателен для грузинского бизнеса российский рынок? Какого рода риски на нем преобладают? Какую долю в вашем экспорте занимает Россия, и насколько сильным окажется для вас удар в случае, если российский рынок снова закроется?

Россия занимает около 17-18% от нашего экспорта. Это немаленький процент, но тем не менее, он не играет решающей роли. Если завтра экспорт в Россию закроется, то это не будет вопросом жизни и смерти для компании. Сегодняшняя ситуация радикально отличается от того, что было в 2006 году, когда нам понадобилось 1, 5 года реабилитации после закрытия российского рынка.

Конечно Россия очень важна для виноделия, но мы пытаемся свести к минимум зависимость от нее, так как характерные для этого рынка риски никуда не делись, и они все еще остаются актуальными.

Это было наше конкретное решение - вне зависимости от уровня спроса не допускать увеличения доли России в нашем экспорте выше 20%.