Президент НБГ: Экономика Грузии в рецессии

Интервью с президентом Национального банка Грузии Георгием Кадагидзе

- Как вы оцените состояние экономики страны, насколько она пострадала в результате мирового финансового кризиса?

-На сегодня экономика страны в рецессии. Налицо сокращение внешнего спроса, но значительнее падение внутреннего спроса, что в первую очередь является итогом сокращения валютных потоков в страну. Основные причины тому мировой финансовый кризис и, конечно же, российская агрессия.

-Насколько устойчива банковская система на фоне развитых внутренних и внешних явлений, достаточны ли, на ваш взгляд, предпринятые по сегодняшний день властьями шаги в поддержку банковской системы?

-У банковского сектора Грузии была и есть большая способность рассасывания шоков. Когда говорим о влиянии сокращения общей экономической активности на банковский сектор, нужно принять во внимание два фактора: с одной стороны, финансовую глубину, например, все еще низкий уровень показателя соотношения займов ко всему внутреннему продукту, что указывает на то, что в среднем левераж заемщиков низок и соответственно, они легче справляются с шоками. С другой стороны, в результате консервативных надзирательских потребностей, левераж самих банков также низок. А это в случае банков дает возможность делать аналогичные заключения. По стресс-тестам агентства по финансовому надзирательству, которые основаны на довольно консервативные допущения и предусматривают как исторические ряды соответствующих данных Грузии, также международный опыт, банковский сектор адекватно капитализирован, в особенности, если учесть последующие инъекции в капитал. Что касается ликвидности, значительно, что в основном в итоге поддержки международных финансовых организаций банковскому сектору дается рефинансировать внешние обязательства без сокращения займов, Касательно депозитов, на лицо сохранение доверия к системе, на что указывает не один индикатор - например, ежемесячная статистика открытых счетов физических лиц. Безусловно, рост темпа депозитных обязательств коммерческих банков не настолько же высок, как это было в последние годы, но причина этого, в первую очередь, падение общей экономической активности. Все сказанное выше довольно солидные аргументы в пользу дальнейшего развития финансового сектора Грузии. Что касается поддержки государства, вмешательства такого рода, какие происходят во многих странах мира, в Грузии не требуется. На сегодня, когда банковские капиталы адекватные, нет необходимости в национализации банков. Другой вопрос, в основном, стимулирование экономического роста с помощью инфраструктурных проектов, что, безусловно позитивно воздействует и на банковский сектор, и в существующей обстановке можно приветствовать.

- Как вам представляется с сегодняшней точки зрения, насколько была правильной агрессивная кредитная политика ведущих грузинских банков, тем более с учетом того, что начиная с 2005 года соотношение депозита по отношению к кредитному портфелю склонялось к негативу и к тому же уменьшалась доля ликвидных акций в целом активе.

- Развитие финансового сектора есть важнейшая предпосылка экономического развития. Мобилизация ресурсов и их эффективное размещение, осуществление корпоративного контроля, объединение рисков, управление и упрощение трансакций есть те пять факторов, которые способствуют долгосрочному росту экономики. Вместе с тем, несомненно, форсированный рост всегда рискован, но нужно учитывать низкий начальный уровень, т.е. базовый эффект. В таких условиях крайне важно найти "золотую середину". Например, касательно вашего вопроса в связи с долей ликвидных активов - до августовских событий, согласно требованиям агентства по надзору, у коммерческих банков уровень ликвидности был гораздо выше, чем это было им нужно в условиях нормальной деятельности. Именно это обусловило то, что во время августовских событий банки, в основном, справились с трудностями, и фактически не было необходимости в масштабном вмешательстве со стороны Национального банка, ресурсы на это были и тогда, есть и сейчас. Было ли желательно то, что у банков была высокая ликвидность? С одной стороны это было целесообразно, но также необходимо учитывать, что существующая в банковской системе в течение ряда лет избыточная ликвидность способствовала дороговизне кредитного ресурса. В случаях подобным августовским событиям, насколько должны быть готовы банки с точки зрения ликвидности, сами должны управлять положением или это роль центрального банка? Отвечая на этот вопрос, необходимо предусмотреть все аргументы. Так что, рациональность требования большей консервативной ликвидности, мягко говоря, спорная тема.

Вместе с консервативными требованиями ликвидности, консервативный подход с точки зрения адекватности капитала был тем основным аргументом, с учетом которого, не смотря на быстрый рост займа, устойчивость финансового сектора не была под вопросом, и сегодня не стоит под вопросом. Представьте, насколько консервативен подход, когда в большинстве случаев деноминированного в иностранной валюте займа с банка требовалось 24% капитала, когда резерв переоценки недвижимого имущества в надзирательском капитале не участвует, когда у ипотечных займов нет веса низкого риска и т.д, включая политику резервирования займов. Еще будучи начальником департамента по надзору Национального банка, у такого консервативного подхода имелись много критикующих и они были правы, но без учета одного очень важного фактора - смягчать консервативный подход никак нельзя было во время кредитного бума. Более того, в случае дальнейшего продолжения кредитного бума было бы рациональным ужесточить политику по надзору.

Относительно индикаторов ликвидности, согласен, что показатель соотношения займов к депозитам значителен, но, если быть более аккуратными, соотношение депозита и капитала к займу намного информативней. К тому же нужно учесть, что, конечно, росла доля средств заграничных займов в финансировании активов, но это происходило только за счет долгосрочных ресурсов.

- Сегодня государство по отношению к банкам проводит, мягко говоря, либеральную политику надзора. Несомненно, с одной стороны, свобода коммерческих банков качественно возросла, но, с другой стороны, вырос и риск того, что отдельные банки не смогут преодолеть "искушения" и неумеренной политикой кредитования и сами, и потребитель, и реально и экономика больше пострадают, нежели получат пользу. Насколько приемлем для вас, как руководителя Национального банка, слабый Национальный банк и существование расчлененной системы надзора?

-Политика по надзору не либеральна, она направлена против бизнес-цикла. Это очень важная разница. Мы создали буфер "в хорошие времена" и использовали лишь малую ее долю "в плохое время". Так что, повторяю, на сегодня политика по надзору не либеральная. Она по-прежнему консервативная. Что касается кредитной активности банков, банки, на мой взгляд, еще более консервативны, чем это должно быть обусловлено ростом рисков. Наверно согласны, что с этой точки зрения Грузия не исключение. Феномен т.н. "полета к качеству" не новый. Именно в том и заключается преимущество надзирательской политики против бизнес-цикла- ужесточение не имеет смысла, когда регулируемые институты и без того консервативны; С другой стороны, буфер должен быть создан тогда, когда это легче всего сделать. Преимущество надзирательской политики в противовес бизнес-циклу признано на международном уровне, но в практике не многие страны его проводили. С этой точки зрения интересен опыт Испании. Думаю, и Грузия может войти в число успешных стран. Но, было бы правильнее спросить мнения у независимой стороны.

Касательно расчленения надзирательства, оно не было расчленено, напротив, агентство финансового надзирательства проводит надзор всех участников финансового рынка, включая сферы страхования и ценных бумаг, что ранее не входило в компетенцию Национального банка. Это особенно значимо тогда, когда налицо формирование финансовых конгломератов. Выделение функции надзора из Национального банка Грузии не означает его ослабления. Как вам известно, такая практика есть во многих странах мира. Более того, резко возрос перечень таких стран. В условиях такой системы у центрального банка есть возможность больше сконцентрироваться на проведении монетарной политики, а в целом - на стабильность финансовой системы, а у сектора финансового регулирования- отдельно на финансовый институт. Вместе с тем, хочу подчеркнуто отметить необходимость обмена информацией, координированного действия. На мой взгляд, система в обоих случаях может быть эффективной.

-Экономику, подогнанную под кредитный бум, в следствии войны и глобального кризиса настиг период кредитного голода. В сегодняшней ситуации кредиты всех видов, если они не обеспечены сверхстойкими гарантиями, крайне труднодоступны. Ограничен масштаб кредитования, ограничены возможности экономически активного населения, хотя бы потому, что из-за недоступности кредита бизнес не то чтобы развить, сохранить стало невозможно. Соответственно число попавших в "черный список" " Кредит инфо" день ото дня растет. Какие, на ваш взгляд, предпосылки нужны и с какого периода может рынок ожидать смягчения условий кредитования бизнеса?

- Это будет зависеть от общей экономической активности. Именно поэтому значимо фискальное стимулирование роста экономики. Надо сказать, что с ужесточением стандартов кредитования часты случаи, когда уменьшились потребности в кредите. Если падает уровень нагрузки производственной мощности, падает и инвестиционный спрос. А инвестиционный спрос более всех чувствителен во время рецессии.

-В период вашего президентства, в ближайшем будущем, будет ли продолжена практика сохранения курса лари валютными резервами?

-Когда речь заходит о факторах, которые влияют на обменный курс, надо учитывать роль фундаментальных обстоятельств. Значителен анализ реального эффектного обменного курса, включая такие обстоятельства, как эффект т.н. "Баласса- Самуельсон". Допустим, в страну идут в большом количестве валютные ресурсы из частного сектора, в таком случае невмешательство Центробанка даст резкое укрепление обменного курса. Если это укрепление не вызвано фундаментальными факторами, за ним обязательно последует обесценивание путем обесценивания обменного курса или дефляции. С другой стороны, если бюджет страны получает помощь в виде валютных средств, происходит конверсия этих средств в лари, рост международных резервов Национального банка, и затем трата бюджетом средств в лари. Означает ли это, что номинальный обменный курс должен обесцениться и это будет обесцениванием, вызванным фундаментальными факторами реального обменного курса , за которым не последует укрепление путем укрепления номинального обменного курса или инфляции? Скорее всего, что нет. Этот аргумент убедительнее, если допустить, что бюджет валютные конвертации производит не в Национальном банке, а на рынке. Ведь в таком случае наоборот - укрепляется обменный курс. Разве может быть, чтобы уравновешенный обменный курс зависел от того, где происходит конвертация бюджетных вливаний? Согласно международному валютному фонду, рынок, безусловно, должен иметь возможность определять курс валюты, но без неоправданных краткосрочных колебаний.

Тут же хочу добавить, что после августовского кризиса не было сложной задачей прогнозирование уменьшения массы лари в экономике. Хотя есть три пути сокращения: первый путь, посредством валютного рынка, когда происходит трата международных резервов страны - тех резервов, формирование которых произошло за счет эмиссии лари;. Второй путь: через денежный рынок, национальный банк должен увеличить процентные ставки на инструменты изъятия ликвидности; Третий: когда бюджет профицитный.

Первый шаг явно против бизнес-цикла, так как , несомненно, происходит сокращение массы лари, но также подается доллар США. Так уменьшается эффект вызванный рецессией. Второй и третий выход явно процикличные, чем происходит углубление рецессии. Рекомендации проведения такой политики были основой острой критики международного валютного фонда, но надо учесть и проблему достаточности международных резервов. Насколько должна быть политика против бизнес-цикла это обусловлено в случае монетарной политики достаточностью международных резервов, в случае же фискальной политики, доступность ресурсов, так же как в случае надзирательской политики, существование сформированных «в лучшие времена» буферов. С этой точки зрения, крайне позитивно, что на сегодня как фискальная, так и монетарная и надзирательская политика направлена против бизнесцикла. Согласитесь, не многие страны к сожалению, имеют на то возможность, и в том числе из-за незначительных масштабов международной поддержки.

-Если появится необходимость определения нового показателя равновесия национальной валюты, как это произойдет - как в начале ноября, т.е. резким скачком, или постепенно. Какой путь более правильный по вашему мнению?

- Если процессы на рынке подсказывают, что есть приемлемые аргументы с точки зрения изменения обменного курса в будущем в ту или иную сторону, что вызвано фундаментальными факторами, это уже сегодня должно отразиться на показателе обменного курса, особенно с учетом того, что участники валютного рынка довольно информированы и квалифицированы. Как уже было сказано, равновесный курс реальный, а не номинальный. Несомненно, не исключено, что поправка может произойти посредством цен, но в среднесрочной перспективе это гораздо болезненней из-за фактора т.н. "иллюзии денег". Аккуратное, точное определение показателя курса равновесия задача довольно сложная. Бывают случаи, когда значительное отклонение от курса равновесия явно бросается в глаза. К сожалению, так было в ноябре. Не думаю, чтобы такие однозначные аргументы у нас имелись в ближайшем будущем.

-Планируете в Национальном банке кадровые и структурные изменения?

-На этом этапе значительные изменения не планируются.

-Когда, по вашему мнению, начнется процесс преодоления всемирного экономического кризиса в мире? Когда достигнет кризис пика?

- Надо сказать, что невзирая на неоднократные попытки, что отражались в противном бизнес-циклу – в основном в монетарной и фискальной политике, возможно, произойдут значительные смягчения колебаний, хотя бизнес-циклы все же оказались мощными. Тема отдельного обсуждения то, что сложившееся на сегодня положение не случайно сравнивается с великой депрессией, но проводимые правительствами стран политика значительно отличается. Так что, новые шаги должны принести результаты. Относительно точных дат, я бы воздержался от ответа. Это очень важный вопрос, поскольку в случае, если опоздать с мероприятиями ужесточения политики, получим результат наоборот – будем иметь дело с перегревом экономики.

___________________________________
Автобиография

Георгий Кадагидзе родился в 1980 году в Тбилиси. В 2001 году закончил Европейскую школу управления (ESM) по специальности «Управление бизнесом» и получил степень бакалавра. В том же году получил степень бакалавра Престонского университета США. В 2005 году закончил магистратуру школы государственного управления института общественных дел Грузии (GIPA) со специальностью «Государственное управление».

В 2000-2003 годах работал в аудиторно -консультационной фирме "UBC International" сначала аудитором, затем старшим аудитором, менеджером аудита.
В 2003- 2004 годах работал в "Народном банке Грузии" начальником кредитного департамента
С января 2005 года по июль начальник финансового управления мэрии Тбилиси, начальник финансовой службы, затем начальник финансовой городской службы.
С июля 2005 года по март 2006 года начальник надзирательского департамента банковских и небанковских депозитных учреждений Национального банка Грузии.
С марта 2006 года по июль 2007 года работал начальником департамента экономики Генпрокуратуры Грузии.
С 2007 года до апреля 2008 года был начальником службы финансового мониторинга Грузии- юридического лица публичного права.
С апреля 2008 года является начальником агентства по финансовому надзору Грузии- юридического лица публичного права.
Владеет английским и русским языками.
Имеет жену и двоих детей.


Журнал "Банки&Финансы"
Автор: Георгий Гиоргадзе